Берег байкала

Предыдущую часть читайте здесь.

Некоторые затруднения вызвал и пункт «а». В качестве основы сценария я располагал лишь более-менее ясным представлением о Байкале как о носителе идеи вечной жизни. Выразить это в содержании обряда удалось не сразу. Требовалось не просто соорудить какой-нибудь артефакт и объявить его предметным свидетельством моей причастности к Великому, а наполнить смыслом сам процесс, подчинив его определённым логике и цели.

В качестве последней могло выступить, например, погребение, но здесь я столкнулся с противоречием: хоронить нужно было что-то такое, что, в конечном счёте, оборачивалось бы претензией на вечную жизнь под покровительством священного Байкала. Мне, таким образом, предстояло организовать жизнеутверждающие похороны. Но вокруг были только останки жизнедеятельности человека – старые автомобильные покрышки, автостекло одесса (судя по клейму udacha-avtosklo.com.ua) и еще куча абсолютно не располагающих к священнодействию предметов.

Решение нашлось неожиданно, благо языческая подоплёка акции не ограничивала меня ни в титульных категориях, ни в выборе их проекций на предметный мир. Я решил хоронить смерть. Оставалось найти подходящего исполнителя её роли. Не скажу, что выбор был продиктован всеми изложенными ниже доводами – они появились позже, – но утверждение в качестве главного действующего лица сигаретного «бычка» наполнило всё действо глубоким изотерическим смыслом. Во-первых, окурок без остатка делится на понятие «труп», ибо столь же трагически не соответствует экзистенциальным принципам. Во-вторых, выкуренная сигарета недвусмысленно ассоциируется со Смертью, так как в силу афишируемых Минздравом свойств никотина сокращает жизнь человека, а значит, является, в конечном счёте, состоявшимся полпредом Костлявой.

И, в-третьих, подобно тому, как каждое выкуренное табачное изделие вредно для нашего здоровья в ничтожно малой степени, конкретная смерть ничтожно мала пред великой кладезью Жизни Байкала. Обосновав свой выбор столь глубокой символикой, я принялся за воплощение идеи, додумывая попутно новые аллегории. Так, попытка найти в языческой визуальной атрибутике место симпатичной мне даосистской монаде привела к тому, что тот самый широкий и плоский камень, которым я в самом начале выкопал ямку, лёг на её дно, послужив «полом» будущей гробницы. Гармония заключалась здесь в том, что «причина» ямки оказалась на дне собственного следствия. Это ли не монада? Затем стенки воронкообразного склепа были выложены разновеликой каменной «плиткой». Круг, лежащий в основе архитектуры возводимого мной сооружения бесхитростно символизировал вечность-бесконечность, а в моём случае – ещё и круговорот воды в природе.

Читайте дальше.

«A» ©